На заросшем кладбище у тракта, по которому проезжают сейчас только паломники, одинокие искатели приключений и преступники, находился один из Костров Встреч. Так назывались места, где все желающие могли переночевать под открытым небом, не боясь, что их ограбят, убьют или ещё что похуже. Таков был негласный закон, который боялись нарушать и за соблюдением которого строго следили костровые – люди, поддерживающие огонь костра от заката и до рассвета. Обычно у каждого Костра Встреч собиралась всего несколько человек – крупные караваны старались обходить старые тракты стороной, считая, что там опасно. И, в принципе, они были правы.
Фраин на своей повозке подъехал к воротам кладбища, когда луна уже как несколько часов плыла по тёмному звёздному небу, привязав кобылу к ограде и потушив свечи в повозке, он отправился к костру, свет которого отбрасывал зловеще дрожащие тени надгробий, похожие на коренастых чертей. Шико был одет в обычную одежду, оставив яркий шутовской костюм в сундуке, не из страха, на то была более банальная причина: сегодня он постирал его в реке, и тот не успел высохнуть до конца. У Костра Встреч сидело четыре человека, не считая кострового, который, как все из его породы, больше походил на высохшее дерево, чем на человека.
- О, а вот и ещё один сэр пожаловал, - довольно крикнул юноша, судя по луку и одежде, браконьер, таких много в лесах вокруг старых трактов.
- Ты можешь потревожить духов этого места, не стоит поступать так опрометчиво, - пилигрим средних, одетый в длинную робу, покачал головой.
- Хватит вам, господин духовный путешественник, пусть садится уже. Я хочу дослушать, - девушка, сидевшая рядом с молчаливым бородатым мужчиной неопределённого возраста, поёрзала на месте.
- Если его привела дорога, то такова судьба. А кто я такой, чтобы препятствовать ей?
- Вот и правильно. Ну, пускай господин охотник дальше рассказывает.
- На чём, бишь, я остановился? На том, как я встретил однажды странного оленя. Вот знаете, россказни всякие ходят про белых оленей, мол, они королевские, благородные, и бла-бла-бла. Я тоже думал, что мне свезло. Ан-нет. Это было что-то другое, какая-то тварь, которая даже следов не оставляла. Но чёрт меня дёрнул идти за ним, а он знал, дразнил, пока не привёл меня на какой-то дом сгоревший. Наверное, раньше лесник там жил. Или лесоруб какой. Так вот этот олень прямо посреди пепелища стоял, я только тогда заметил, что у него на рога черепа человеческие навешаны. Один крупный, один чуть поменьше, а другой – совсем крохотный, ребёночий. Я оттуда и дёрнул сразу же, а он только завизжал вслед, как баба, которой ноги отрезают, противно так, что мне по голове жахнуло, и я в какой-то овраг покатился. Очнулся уже только утром, когда меня на дорогу вынесли. Я вот с тех пор ищу леса, где оленей не водится, потому как взгляну на них – и сразу вспоминаю ту тварь, аж дурно становится. Потом поспрашивал у местных, что да как, там-сям. Они мне и сказали, местные то есть, что там лесник жил. Как-то он женщину заблудившуюся в лесу нашёл, вот и стали они жить. Вот только дурная та баба была, зуб даю, она беду и накликала. Сгорел дом, молния в него попала. С тех пор и ходит там это страшилище, но не всем показывается. Выбрало меня, хотя я бы и рад быть не таким особенным.
- Это дела дьявола, но врать, дорогой мой друг, большой грех.
- Да ладно вам, господин духовный странник, а я верю, что так и было.
- Лук свой готов поставить на то, что всё так и было, ничего не придумал, а привидеться такое не могло. Вашему брату бы всё этим сепкисом других хороших людей обижать. А у самого и интересных историй, небось, нет.
- Ошибаешься. Я много странствовал, многое видел. Но однажды довелось встретиться с чем-то поистине необычайным. И ничем, кроме как проявлением божественности, я назвать это не могу. В далёких землях на востоке, где обитают слоны и большие полосатые кошки, могущественные правители, которые поклоняются еретическим богам с множеством рук и глаз, я видел удивительный мост. Он был возведён между двумя горами и блестел на солнце, ибо сделан из золота. Но ещё невероятнее люди, которые его строили. У них были крылья. Они пикировали к самой земле, набирали в руки золотых самородков и летели к солнцу, там самородки плавились и капали на магический каркас моста, где застывали золотом. Я знал, что на востоке есть много чудесного, но такого я не мог себе представить. Чего только нет на свете. И с тех пор я ношу историю об окрылённых людях, которые строят мосты из золота, в своём сердце.
- Вот уж точно небылица так небылица, не может быть такого. Ишь ты, что придумал, люди, говорит, летают и строят золотые мосты. Ты уже, наверное, уже не первый десяток отживаешь, вот и чудится всякое.
- Неверие свойственно подобным тебе заблудшим.
- Хватит уже, господа. Я, к сожалению, в дороге только первый год, но вот мой спутник наверняка знает многое. Ну же, расскажи.
Сидевший рядом с девушкой громилой нехотя засопел
- Пусть он расскажет.
Фраин вздрогнул.
- О, да-да, конечно, с радостью, с радостью, дорогие друзья. Раз уж мы тут рассказываем фантастические истории Шико расскажет одну короткую, но весьма и весьма занимательную. Так вот, на кладбище, что лежит далеко-далеко отсюда, я заехал совершенно случайно. Было темно и холодно, но моя кобыла отказалась идти дальше, а потому я забрался в свою повозку и мирно проспал там до утра. Проснувшись, я с чистой душой и совестью вышел из повозки. Каково же было удивление, когда Шико увидел вокруг себя на многие километры старые покорёженные временем надгробия. Клянусь, ночью кладбище можно было охватить взглядом при свете полной луны! Ради интереса я решил подойти к одному из камней – там был похоронен неизвестный. И на соседнем, и ещё на десятке других было написано то же самое. Стоит ли говорить, что меня это не на шутку перепугало? Думаю, что не стоит, бедный шут тут же решил бежать, но ни кобылы, ни повозки уже не было. На их месте стоял жуткий человек в чёрной рясе с ржавой лопатой в руках. Но его одежда и инструмент – это ещё только полбеды. У него не было лица, а на месте рта зияла омерзительная рана. Он протягивал мне ключи и указывал лопатой на склеп, который маячил вдалеке. Я выхватил ключи и побежал. Ни призраков, ни голосов, ничего, но иногда это страшное недолицо снится мне в кошмарах. Дрожащими пальцами я отпер склеп и побежал вниз по лестнице, чтобы в итоге выбежать на то маленькое кладбище, где, как оказалось, сохранилось одно единственное надгробие с надписью: «Здесь покоится могильщик Эль. Он так любил свою работу, что попросил похоронить себя рядом со своими трудами». Когда бедный Шико обернулся, склепа уже не было, зато кобыла стригла ушами и спокойно жевала траву. Наступало утро…
- А ты недурно рассказываешь незнакомец, даже чуть не по себе стало. Кто ж знает, что на этом кладбище за чертовщина творилась, это вообще места недобрые. Ладно, громила, теперь уже точно твоя пора, нечего отнекиваться.
- На трактах все говорят об одном человеке. Шут ездит по разным местам, слушает, записывает, собирает истории всех видов. Говорят, у него их так много, что его можно назвать самым мудрым человеком. Но делает он это не просто так. Его по пятам преследуют призраки, которые страшнее даже Дикой Охоты – Бледные Лица. Души всех, кто когда-либо умирал на глазах шута, идут за ним по пятам, сводят с ума, приводят к новым смертям, которые делают их сильнее. Он в историях ищет лекарство от ужаса, который несёт с собой проклятье Бледных Лиц – каждую ночь, засыпая, он раз за разом видит каждую смерть призраков так, будто бы он сам умирает. И несмотря на то, что история в его многочисленных книгах и свитках уже очень много, он так и не смог найти ту, которая спасёт его Бледных Лиц.
- Вот это уж точно сказка, шуты – все форменные дураки, это каждому известно. Ну да ладно, ложимся спать, рассвет всего через пару часов, а там нам расходиться.
Все легли на приготовленные костровым подстилки из сухой соломы. И только Фраин при свете костра записывал услышанные сегодня истории, кроме последней, ведь ему она была знакома, как никому другому.
