Я рисую деревья дождевыми чернилами. Каждое – уникальное, каждое – тень шедевра, но я пытаюсь нарисовать идеальное дерево. Каждый раз, когда с неба падают капли, я собираю их в банку. Для каждого облака у меня – своя.
Все они прилетают из разных мест, все по-разному появляются, было бы неправильно смешивать краски, ведь даже едва различимый оттенок важен.
У человека в пустыне из рук выпала полная фляга, вода, убежав в песок, потом испарилась и стала облаком. Когда оно прольётся дождём, капли будут желтовато-серые, с металлическим блеском – такой цвет у отчаяния, как мне кажется. Из этих капель получится дерево, похожее на баобаб, в нём воды, наверное, хватит всем.
Холодный пот со лба человека, проснувшегося от ночного кошмара, тоже испарится, полетает по комнате и смешается с грозовой тучей за горизонтом. У всех кошмаров свои цвета. Родственники, зовущие с собой – болезненно-зелёный, как у гниющего мяса. Преследование – синий, как бездна, в которую хочется прыгнуть, только бы убежать. Если человеку приснилось что-то такое, что сразу хочется выкинуть из головы, что невозможно объяснить, что описать будет очень трудно, то капли будут фиолетовые – цвет безумия. Я не люблю деревья, которые получаются из кошмаров, рисую их отдельно от остальных. Они получаются изогнутыми, и кривыми своими ветками заслоняют себя от солнца, которое жжёт кору. Эти деревья никогда не цветут.
Капли, когда-то бывшие водопадами, красиво переливаются всеми цветами радуги. Конденсат с холодного стакана станет коричневыми чернилами, ведь мы не задумываемся над этим, а самые популярные напитки в мире – коричневые.
Самые красивые деревья выходят из капель, которые когда-то были росой. В них так много природной силы, цвета такие чистые, что даже человеческим слезам и не снилось. Но и тогда деревья не становятся идеальными.
Я свой нарисованный лес пристально изучаю, знаю миллион цветовых сочетаний, историю каждого дерева наизусть помню. Нарисовал их столько, что ничего нового не придумаю уже точно, хотя так хочется. В лесу деревья, мной созданные, живут собственной жизнью. Здесь есть те, что легко принять за уже существующие: сосны и пихты, секвойи и пальмы, ивы, берёзы, мангровые деревья и кипарисы – но есть и такие, что никогда не догадаешься, как они родились в воображении. Некоторые из них даже не похожи на то, что мы обычно зовём деревьями, но это точно они.
Я рисую деревья дождевыми чернилами в стране, где никогда дождя не было.
